Примирение - Страница 33

10

К облегчению Оливии, Эндрю не отправился с ней в самый модный ресторан, где она чувствовала бы себя выставленной на всеобщее обозрение. Вместо этого он привез ее в свою квартиру в высотном доме на бульваре Вилшайр.

Квартира оказалась очаровательно простой. Никакого блеска и мишурных украшений. Отделка просторной гостиной и большой кухни в мягкой цветовой гамме, современные металлические скульптуры — все это обличало тонкий вкус хозяина.

— По-моему, тут живет волшебник. — Оливия рассматривала акварель, изображавшую старика с трубкой в зубах, испускающего клубы дыма.

— Надеюсь, ты будешь чувствовать то же самое, когда попробуешь мою еду. — Достав пакет феттучини из буфета, Эндрю начал вынимать из холодильника сметану, сыр и цветную капусту. — Ты любишь макароны?

— Страстно.

Оливия с удивлением глядела на него. Когда Эндрю приехал в студию на полчаса раньше, чтобы забрать ее, на лице его было напряженное, характерное для работы выражение. Всего лишь через несколько минут после того, как они вошли в дверь, он снял пиджак, галстук и вместе с одеждой — маску делового человека. Расслабленный, он напоминал ей того мужчину, которого она повстречала 4 Июля, незнакомца, умыкнувшего Бетси Росс, чтобы выиграть в Великой охоте за предметами другой эпохи.

— Таким ты мне нравишься.

— Каким? — Он поднял глаза, ставя кастрюльку с водой на плиту. — Ты хочешь сказать, человеком, а не бизнесменом? Я сам себе нравлюсь.

— Иногда я думаю, что бы случилось, не встреть я тебя почти в то же самое время, что и Веронику. — Оливия присела на низенькую табуретку. — Иногда мне почти что хочется…

— Вовсе нет. То, что ты отыскала бабушку, — это второе замечательное событие, случившееся с тобой. — С ухмылкой, не оставлявшей сомнений в том, что он подразумевал под первым замечательным событием, он поставил перед ней все что нужно для салата и чашу. — Хочешь порезать помидоры и салат? Будет быстрее.

— Конечно. Люблю, когда руки заняты. — Она энергично принялась за работу. — Я работающая женщина, помнишь?

— Но тебе нравится быть знаменитостью… — Он произнес это как утверждение, а не как вопрос.

— Иногда. — Она с любопытством смотрела на него. — В этом есть что-то плохое?

— Едва ли. — Эндрю положил масло на горячую сковороду. — Сейчас, в этом платье… — Он указал на лиловое платье, которое Оливия выбрала на сегодня. Сшитое из шуршащего шелка, красиво облегающего фигуру, платье придавало ей романтический облик. Стоило оно больше, чем Оливия заработала бы за неделю, оставаясь учительницей.

— А тебе оно нравится? — неуверенно спросила она.

— Да от него у мужчин дух захватывает. — Он кинул феттучини в кипящую воду, размешал. — В нем, конечно, ты уже не смотришься маленькой учительницей.

— Иногда я все еще ощущаю себя ею, — призналась Оливия. — А иногда, ну, я совсем не знаю, кто я. Ты тоже так себя чувствовал, когда только приехал в Лос-Анджелес?

— У меня нет склонности к самоанализу. Ну а тогда я был молодой и нахальный.

Эндрю попробовал соус, добавил тертого чеснока.

— А сейчас ты старый и осторожный? — поддразнила она.

Из кастрюли шел аромат, очень соблазнительный, но Эндрю, казалось, было не до этого.

— Да, я изменился. И не все во мне самому нравится. Я стал весьма циничным, а это не та черта, которой я восхищаюсь. Слишком много хорошего утрачено от того паренька, каким я был…

Он поспешно слил воду и приправил макароны соусом.

— Нельзя терять ни минуты.

Блюдо казалось восхитительным еще и потому, что Оливия не ела ничего аппетитного уже две недели.

— Ты отличный повар! — Она откинулась на спинку стула. — Ужасно жаль, что ты приготовил мало.

Он бросил на нее сочувственный взгляд.

— Ты на диете. Прости, но долг есть долг.

Оливия застонала.

— Не думаю, что я должна была стать моделью. Я способна на убийство ради мороженого с карамельным сиропом!

— Секрет заключается в том, что, когда тебе уже невмоготу, нужно заняться чем-то другим, чтобы отвлечься. — Эндрю убрал тарелки, отказавшись от ее помощи. — Не волнуйся, ко мне в понедельник придет уборщица. Ну так. Давай переберемся в более удобное место.

В гостиной он раскрыл шторы, и Оливия увидела огни города.

— Потрясающе! — вскричала она.

— Я постарался устроить этот фейерверк для тебя.

Голос его звучал рядом с ее ухом, и они вместе стояли у окна.

— Ты добился успеха.

Она медленно повернулась, и они слились воедино, обнявшись, целуясь, наслаждаясь близостью, которой обоим слишком давно хотелось. Оливия сняла с него очки, целуя оставленные ими на его переносице вмятинки.

— Ты думала обо мне, покупая платье? — прошептал Эндрю.

— Да. Мне казалось, это как раз то, что подойдет учительнице, когда ей захочется, чтобы ей самой преподали урок.

— Это говорит мне, что у тебя отличный природный вкус. — Он поцеловал нежный изгиб ее шеи.

— Всегда остается что-то, чему я могу научиться, — даже от фермера, — поддразнила она, по голос ее прервался, когда Эндрю стал покусывать мочку ее уха.

— Ну, что ж, мадам, Всегда готов вам услужить.

И пока он говорил, обнимая ее, у Оливии кровь побежала быстрее по сосудам. Сквозь тонкий шелк платья она ощущала жар тела Эндрю. Руки его колдовали над ее плечами, руками, задевали ее груди, заставляя замирать от наслаждения.

Да, он был колдуном. Чем еще объяснить томное желание, отнимавшее у нее силу к сопротивлению? С искусством чародея он отыскивал самые чувствительные места своими губами, руками — пульсирующую жилку на ее шее, внутреннюю поверхность бедер, ложбинку между грудями.